Реформа собственности 1991 года – не преступление против своего народа?

ПОВТОР

Почему жертвы начатой 13 июня 1991 года реформы собственности, известные, как вынужденные квартиросъёмщики, а это около 70 тысяч жителей Эстонии (в основном эстонцы), также, как и сама пагубная реформа собственности, предана забвению и даже не ставится вопрос о компенсации жертвам их материальных и финансовых затрат на приобретение, часто без помощи властей, своего нового жилья?

Ответ на этот вопрос в моём прошлогоднем интервью дала член правления Эстонского союза квартиросъёмщиков Урми Рейнде.

Поскольку другие даты, связанные с депортациями советского периода, отмечаются на государственном уровне и внесены в перечень памятных календарных дат, но не меньшая людская трагедия жертв реформы собственности сознательно забыта, то я решил снова напомнить об имеющей признаки преступления против собственного народа ошибке законодателей – авторов реформы собственности.

Поэтому и рассылаю своё прошлогоднее интервью с Урми Рейнде.

Димитрий Кленский,
журналист
Таллин, 16 июня 2024

Реформа собственности 1991 года – не преступление против своего народа?

33 года назад стартовала многолетняя, вторая «июньская депортация», когда эстонцы сами стали массово выгонять на улицу эстонцев из их собственного, законного жилья. 

Старт этому злодейству дал принятый 13 июня 1991 года в Рийгикогу Закон «О реформе собственности». Её реализация в жилищном секторе обернулась ничем не оправданной громадной социально-экономической бедой, за что никто до сих пор не привлечён к ответу, за что никто даже не повинился. 

Горе собственному народу своими же руками учинила эстонская политическая элита, переусердствовавшая в интересах нарождавшейся в Эстонии банковской системы, пренебрёгшая интересами большого числа жителей страны.

Ответ на то, какой урон понесло население Эстонии, какие испытало муки и страдания в результате их принудительного выселения из их законно приобретённого жилья, подлежавшего согласно реформе собственности возвращению родственникам бывших собственников, дала член правления Эстонского союза квартиросъёмщиков Урми Рейнде, ответившая на вопросы журналиста Димитрия Кленского.

(NB! Оригинал на эстонском языке прилагается).

1.Сколько людей или семей по всей Эстонии потеряло своё жильё, возвращённое бывшим хозяевам, собственникам?

По данным Министерства финансов Эстонии (2018) – 5100 домов и квартир, в которых в момент отчуждения жило оценочно 70 тысяч человек. Это составляет приблизительно 23 тысячи cемей.   

Если сравнивать с нынешней ситуацией в Нурсипалу (вызвавшее недовольство по всей Эстонии выселение жителей с земли, выделенной под строительство военного полигона – прим. переводчика), то это небо и земля: соответственно: 21 и 23.000! Последние, это – вынужденные квартиросъёмщики, о которых сегодня никто не вспоминает и даже не знает об этом ничего. А то и высмеивают их, как например Янек Мягги (Janek Mäggi) на портале (Delfi, 24 марта 2023). Смотри:    https://epl.delfi.ee/artikkel/120162778/janek—maggi—mihhail—kolvart—on—keskerakonnale—tana—palju—parem—esimees—kui—juri—ratas

И ещё. Говорят, что вынужденные квартиросъёмщики проиграли бывшим хозяевам их жилищ. На самом деле бывших собственников к тому времени в живых почти не осталось, в основном это были по закону – их правопреемники, на деле – дальние и даже совсем чужие им люди. Было много обмана и фиктивных сделок, когда из-за жадности мошенники завладевали недвижимостью, которое три поколения людей (советского периода – прим. переводчика) содержали в исправности и которое было в эти десятилетия в их владении на законных основаниях (они имели на свои квартиры ордера, не договора о найме жилья!). Никто из них силой не захватывал это жильё, как иногда пытаются представить дело. Жильцы домов и квартир подлежавших возвращению бывшим собственникам, формально имели такие же условия для приватизации жилья, как и в районах (советских – прим. переводчика) новостроек, как в столичном районе Ласнамяэ, например. Но им запретили приватизацию жилья довоенной постройки, хотя они прожили в нём много-много лет. Ни одно эстонское правительство (после восстановления независимости Эстонии в 1991 году) не удосужилось, хотя бы задним числом, признать это, ничем необъяснимо отнятое у них право. Они стали людьми вне закона – в их отношении не действовало законодательство. В этом духе и была произведена реформа собственности. Короче, в их отношении  правовое государство существует с ограничениями. 

2. Получали ли лишенцы жилья взамен равноценную квартиру? Оказывал ли закон содействие тем, кого выставляли на улицу?

По сей день в законе отсутствует конкретный пункт, который прямо обязывал бы государство выделять взамен равноценное жилье или предусматривал бы выплату компенсации, это не было учтено авторами реформой собственности и парламентом, узаконившим её.  

Зато государство дало половинчатое голословное решение (=о возмещении утерянной жилплощади), поручив это местным самоуправлениям, при этом ни словом закон не обмолвился о том, куда и как разместить семьи, проживавшие на возвращаемой жилплощади (=предоставление жилплощади взамен, компенсация). Также в законе о реформе собственности ясно записано, что семьи, жившие на подлежащей возвращению бывшим собственникам (их прямым родственникам) жилплощади, не имели права приватизировать её.

Некоторые семьи, вынужденно выселявшиеся из возвращаемого жилья, получали т.н. замещающую жилплощадь в амортизированных (разрушавшихся – прим. переводчика) жилых зданиях, более того, при условии, что они за свой счёт приведут т.н. аварийную жилплощадь в порядок, им разрешали приватизировать эти свои «новые» квартиры. Но таких семей насчитывалось сотни, не тысячи!

Так или иначе они были вынуждены покидать своё бывшее жилье по принуждению, насильственным путём. Все они до сих пор ждут компенсации. Дома хладнокровно возвращали т.н. правопреемным собственникам, но повторяю, никого не заботило, куда должны деться изгоняемые жильцы, становившиеся вынужденными переселенцами? Эту проблему законодатель не удосужился решить все последние 30 лет. Проще оказалось бойкотировать (игнорировать) проблему и вообще запретить разговоры на эту тему – так, издатели Эстонии часто отказывались публиковать материалы по теме вынужденных квартиросъёмщиков.   

3. Возвращение жилья в ходе реформы собственности коснулось больше эстонцев или неэстонцев, известно ли в какой пропорции?

Точных исследований на это счёт не производили, если не учитывать сборник статей об исследовании этой темы под началом профессора Эрика Терка «Реформа собственностив Эстонии».

Наш Эстонский союз квартиросъёмщиков в ходе тридцатилетней работы с жертвами приватизации жилья в рамках реформы собственности и контактах с ними считает, что в районах новостроек (например в таллинском Ласнамяэ, Мустамяэ и др.) жило больше неэстонцев, которые получили возможность приватизировать свои квартиры беспрепятственно. Коренные жители-эстонцы, как известно обитали в той же столице больше в районах Пелгулинна, Каламая, Нымме, в центра столицы – и это, как правило старинные здания и дома довоенной постройки. Именно в последних районах более всего и подлежало возвращению жильё бывших собственников и их правопреемников. Преимущественно эстонцы жили и в небольших городах и посёлках, в сельской местности. А в Кохтла-Ярве и Нарве приватизировать жильё без проблем смогли те, кто приехал после Второй мировой войны из других регионов Советского Союза на постоянное местожительство в названных городах.          

(Не стоит говорить отдельно о рыночной цене – закон застолбил конкретное положение – приватизировать жильё можно было только за счёт ценных бумаг (прозванных в народе по их цвету «жёлтыми карточками» – прим. переводчика), которые учитывали трудовой стаж за годы советского периода, который одинаково начисляли, как эстонцам, так и остальным жителям других национальностей).

4. Почему многие партии выступали против Эдгара Сависаара, который инициировал для жертв реформы строительство социальных домов с последующим правом их приватизировать?

Как я уже сказала, закона, согласно которому вынужденные квартиросъёмщики могли бы приватизировать наравне с остальными жителями (в том числе и негражданами ЭР – прим. переводчика) или компенсировал бы им изъятие такого права, не существует. (Исключение составляет изложенное в части 2 статьи 2 Закона о реформе собственности велеречивое пожелание о том, чтобы возвращение домов, квартир, жилых помещений не порождало новую несправедливость). Возложив это пожелание на местные самоуправления, государство «забыло» выделить на это деньги.  

Надо признать, что часть таких самоуправлений, особенно, например, город Таллин и его мэр Эдгар Сависаар, стремился разрядить напряжённую ситуацию за счёт возведения муниципального жилья. Но это намерение приходилось осуществлять с помощью крупных сражений (противостояний – прим. переводчика), так как либеральные оппозиционные партии считали такое строительство за счёт городской казны засорением рынка недвижимости.   

NB! Социальные дома строили не для вынужденных квартиросъёмщиков, как значится в заданном тобой вопросе. Их строили для людей с физическими и психическими недостатками, а также пожилого возраста. Для вынужденных квартиросъёмщиков строили муниципальные дома. С этой целью столичная мэрия сотрудничала с предпринимателями (у города не было столько денег, а государство выделять на это деньги постоянно  отказывалось). В итоге муниципальное жилье развивалось в содружестве Таллина и частного бизнеса. Город выдавал это жилье в аренду различным семьям – не только вынужденным квартиросъемщикам (были и другие нуждающиеся – отбывшие наказание, ставшие взрослыми воспитанники детдомов, малообеспеченные семьи и др.). 

Стоит также вспомнить, что в ходе многих предвыборных кампаний политики обещали приватизацию муниципальных квартир. Но этому мешает, увы, то, что совладельцами этого  жилья являются частные собственники/фирмы, занимающиеся недвижимостью. Если бы государство оплатило городу переезд вынужденных квартиросъёмщиков, город смог бы выкупить у совладельцев-частников их долю, после чего только и можно было бы поставить вопрос о приватизации этого жилья арендаторами – вынужденными квартиросъёмщиками или их прямыми наследниками.            

До сих пор все политики, которые заседали в местных собраниях депутатов и в Рийгикогу за счёт голосов поверивших им квартиросъёмщиков, по существу обманывали своих избирателей обещаниями о приватизации муниципального жилья. Особенно это касается политиков Центристской партии.   

5. Какова доля социального жилья в общей жилой площади в Финляндии, государствах Скандинавии?

И снова – речь не о социальном, а о муниципальном жилье. Социальным жильём, в месте с оказанием медицинской (врачебной) и прочей помощи обеспечиваются ещё и жители с проблемами здоровья (хронические больные), это практикуется во всех государствах.

Для выставленных из домов и квартир, подлежавших возвращению жителей в различных регионах Эстонии пришлось срочно строить муниципальное жильё – ведь людей в самые сжатые сроки выставили на улицу в середине и во второй половине 1990-х годов. Но для всех нуждающихся этого жилья не хватает по сей день.

А вот во всём мире муниципальное жильё, сказать иначе, жильё, сдаваемое в аренду, возводилось всегда. Например, в Германии, где я сама бывала, 60% населения живёт на сдаваемой в аренду жилплощади и проблемами с жильцами-арендаторами (среда обитания, правовые вопросы и др.) заняты все политические партии страны, так как речь идёт об электорате, огромном числе избирателей.

Важное место отведено муниципальным домам и в странах Скандинавии, где этот же показатель составляет многие десятки процентов. Также и во Франции и обществах с давними традициями демократии. Ведь не нормально, чтобы все жители страны были собственниками своего жилья.

Но именно это мы наблюдаем в Эстонии, где жители собственного жилья массово находятся в кредитной зависимости от банков. (Именно из-за этого и был поднят страшный шум против Сависаара, поскольку те жители, которые поселились в «сависааровских» муниципальных домах, не нуждались, по крайней мере остро, в банковских кредитах).

В целом же европейские государства следят за пропорциональным соотношением частного жилого сектора и муниципального. В Эстонии это соотношение ненормальное, имея явный крен в сторону частного жилья. Более точные проценты показывает статистика, но где-то 85-87% жилого фонда Эстонии находится в частных руках. Это означает, что квартиросъёмщиков (арендаторов) так мало, что ни одна партия не считает нужным возиться с их проблемами. При этом рынок жилья Эстонии находится в очевидном неравновесии.

В последнее время некоторые местные самоуправления стали строить больше арендного жилья для молодёжи – на память приходит Имавере в уезде Ярвамаа. Но желающих куда больше. Сколько я знаю, государство у нас не построило ни одного сдаваемого в аренду жилого дома. Соображение такое – государство не должно вмешиваться в рыночные отношения.

Итог? Жители покидают свою Родину – Эстонию, растёт заболеваемость людей и смертность или обращу внимание на последнюю тенденцию: снижение рождаемости – в 2022 году в Эстонии родилось 11.500 детей, а в 1980-е – в среднем по 20 тысяч детей в год.

Одна из причин проблем вокруг деторождения – конечно же нехватка сдаваемой в аренду жилплощади, далеко не все молодые люди хотят или могут связывать себя с банковскими кредитами. Жилище в Эстонии – понятие нестабильное. Свидетельства тому – ситуация в Нурсипалу, с трассой Rail Baltica и в Соодла. В районе полигонов, что рядом с Тапа, также предстоит выселение местных жителей из своих жилищ, хотя выплата компенсаций их предшественникам – вынужденным квартиросъёмщикам, пока не имеет полного политического решения.

Правда, тем, у которых жильё отнимут в этом, 2023 году, выплатят компенсацию. Сегодня никто не представляет себе, что при выселении из собственного жилья, люди окажутся в положении вынужденных квартиросъёмщиков, когда те должны были сами найти (купить или платить арендную плату у частников) себе новое жильё, вдобавок к этому – испытать  травмирующие переживания. А за эттим – человеческие судьбы с трагическим исходом, а также глубокая депрессия общества и лидирующее положение Эстонии в Евросоюзе по самоубийствам среди молодёжи.

6. Сколь обширна пресса и исследовательская литература по Эстонии и Таллину по выявлению плюсов и минусов возвращения жилья в рамках реформы собственности?

Статей на эту тему – сотни. Их можно найти погуглив в Сети, много их печатала и газета центристов «Kesknädal». Но по указанию лидера партии Юри Ратаса последнюю закрыли и больше её не найти в Интернете. Кстати, при нём был закрыт и телеканал Tallinna TV (Таллинское телевидение), где я вместе с другим членом правления Эстонского союза квартиросъёмщиков Хеймаром Ленком вели специальную передачу, посвящённую проблемам вынужденных квартиросъёмщиков.

Но и домашнюю страницу нашего НКО в Сети закрыли в этом, 2023 году, так как центристская мэрия, как и фракция Центристской партии в столичном Горсобрании, перестали поддерживать своих избирателей – вынужденных квартиросъёмщиков и их наследников. Но архив портала сохранился – смотри:  www.kodueest.ee.

Ниже привожу список литературы, изданной Эстонским союзом квартиросъёмщиков в рамках совместного проекта с мэрией Таллина:

1) 2009: «Kaotatud kodud» («Потерянные жилища»), автор – Jaan Õmblus, консультант – Helle Kalda. О формировании законодательства реформы собственности.

2) 2010: брошюра, текст на четырёх языках (эстонский, русский, немецкий, английский) – brošüür neljas keeles (eesti, vene, saksa, inglise) – «Kaotatud kodud. Resümee» («Потерянные жилища. Резюме»).

3) 2012: «Lõhutud elud» («Сломанные судьбы»), автор – Heimar Lenk. Трагические истории, рассказанные самими вынужденными квартиросъёмщиками.

4) 2013: «Kodu ja õiglus» («Свой дом и справедливость»), составители Vello Rekkaro, Peeter Tedre, редактор Urmi Reinde.

5) 2015 «Kodu ja õigusriik» («Жилище и правовое государство»), составители Vello Rekkaro и Peeter Tedre.

В дополнение к этому в Ютубе можно посмотреть снятый в 2013 году полнометражный, в том числе и в русскоязычном варианте, документальный фильм «Verised majad» («Кровавые дома»), о реформе собственности в Эстонии и ряде стран Восточной Европы.

Режиссёр – Toomas Lepp. Название фильма инспирировала выставка (художники Anu Juurak и Marko Mäetamm) в таллинском Художественном доме (Kunstihoone) в 2008 году.

Есть также фильм на эту тему, увидевший свет в 2021 году.

Интервьюировал и перевёл
Димитрий Кленский

Ajakirjanik Dimitri Klenski intervjuu Eesti Üürnike Liidu juhatuse liikme Urmi Reindega oli avaldatud aasta tagasi, kohe pärast 14. juuni 2023 Leinapäeva tähistamist Eestis.

Nii Juuniküüditamine, kui ka 25.märtsil tähistav  Küüditamisohvrite mälestuspäev, tuletavad meelde Eesti uuema ajaloo dramaatilisemaid, kui mitte traagilisemaid sündmusi. Võib vaielda nende poliitiliste tagamaade kohta, kuid puht inimlikuse seisukohast nad jäävad kauaks Eesti rahva meelde, kui saatuslik Kurjus.

Samas aga 13. juunil 1991 Riigikogu võttis vastu Omandireformi seaduse, mille realiseerimine tagas sisese „küüditamise“, mis kaasas   hinnanguliselt 70.000 ohvrit. Suures enamuses nad olid eestlased.

Kui nõukogudeaegsed küüditamised on Eesti riigi ja kogu ühiskonna arusaadavalt suure tähelepanu all, kuigi mõnes mõttes üleliigselt politiseeritud (venevastase poliitika huvides), siis Omandireformi kannatanute saatus on jätnud külmaks meie poliitilise eliidi ja kodanikuühiskonna. Miks?

Sellele küsimusele saab vastuse minu 2023 aastal võetud intervjuus. Seletusi andis Eesti Üürnike Ühenduse juhatuse liige Urmi Reinde. Pakun tutvuda tema vastustega, millest tuleneb, et pole tähtis isegi mitte see, miks ei mõisteta hukka taasiseseisvunud Eesti riigis toimunud veel üks, eelmise sajandi 90-te aastate „juuniküüditamine“, vaid miks meie riik ei paranda oma fataalsed viga (mis viitab kuriteole), ega hüvita ohvritele või nend järglastele nende materiaalsed ja rahalised kulutused uue elamu muretsemisel.

Dimitri Klenski,
ajakirjanik
Tallinnas, 16 juuni 2024           

Kuidas tuhandeid eestlasi tänavale visati  

70 tuhande eestlase siseriiklik „deporteerimine“ taasiseseisvunud Eesti riigi poolt

Eesti Üürnike Liit on tegelenud omandireformi küsimustega alates 1993. aastast, seega juba 30 aastat. Kogu selle aja jooksul ei ole erinevad Eesti Vabariigi valitsused tahtnud või suutnud lahendada nende inimeste – Eesti Vabariigi kodanike ja maksumaksjate probleeme, kes 1991.a 13. juunil vastu võetud omandireformi seaduse ellu rakendamisel oma seaduslikest kodudest lahkuma sunniti. Ja see seadus kehtib tänase päevani!

Nende aastate jooksul on üürnike liit algatanud palju meeleavaldusi, korraldanud teaduskonverentse, avaldanud raamatuid omandireformi teemal, kirja pannud väljavisatud inimeste isiklikke mälestusi, teinud mitu filmi – kõik eesmärgiga, et ka neid EV kodanikke koheldaks võrdselt nende inimestega, kes said oma korterid erastada: nõutakse kompensatsiooni, kahjude hüvitamist ja vabandust EV valitsuselt, sest riik on oma inimestega sedavõrd ebaõiglaselt käitunud.

Eesti Üürnike Liidu algatusel koostati aastail 2015–2016 kollektiivne pöördumine nõudega viia omandireform lõpule kooskõlas Euroopa õiguskorra ja Eesti Vabariigi põhiseadusega. Selle nõude toetuseks kogus liit 5146 allkirja ja esitas need koos pöördumisega Riigikogule septembris 2016.

Riigikogu majanduskomisjon suunas sundüürnike pöördumise Rahandusministeeriumile teemaga edasi tegelemiseks. Et 2016 tõusis riigis võimule Keskerakond, ootasid sundüürnikud, et kaua oodatud lahendus lõpuks jõuab valitsuse tegevusse, nagu erakond oli aastakümneid inimestele lubanud. Ja esimeses koalitsioonilepingus  (koos IRL ja SDE-ga 2016-2019) oligi sundüürnike küsimus sees.

Rahandusministeeriumis toimus järgnevalt mitmeid tegevusi (sundüürnike andmekogu koostamine, valitsuskomisjoni moodustamine, teadusliku koguteose ettevalmistamine, avalikud ministrite lubadused sundüürnikele –Jüri Ratas, Janek Mäggi, Jaak Aab), kuni 2022. aastal ilmus ülevaatlik teaduslik koguteos, mille Vabariigi Valitsus tellis Rahandusministeeriumilt – „Omandireform Eestis. Õig(l)us. Majandus. Inimene.“ autorite grupi juht professor Erik Terk, Tallinna Ülikool, loe SIIT: https://www.kodueest.ee/Omandireformi%2buuringu%2bkoondaruanne

*

1/ Palju inimesi või leibkondi üle Eesti kaotas oma elamu seoses korterite tagastamisega endistele peremeestele?

Rahandusministeeriumi andmetel (2018) tagastati Eestis 5100 maja, kus elas kokku hinnanguliselt 70 000 inimest.  See teeb vähemalt 23 000 LEIBKONDA, kelle korterid läksid tagastamisele.

Kui võrrelda praegu Nursipaluga, siis seal peab kodu kaotama 21 perekonda. Sundüürnikke oli 23 000 perekonda!!! Nendest viimastest ei räägi täna enam mitte keegi – või siis naerdakse nende üle, vt näiteks Delfi, Janek Mäggi ka sundüürnike kohta, 24. märts 2023:

https://epl.delfi.ee/artikkel/120162778/janek-maggi-mihhail-kolvart-on-keskerakonnale-tana-palju-parem-esimees-kui-juri-ratas

Ja veel, sundüürnikud kaotasid peremeestele – ei kaotanud. Tõelisi peremehi oli 50 aastat hiljem vähe järele jäänud, enamasti olid need sugulased, ka kauged sugulased ja isegi päris võõrad. Tehti palju pettusi ja fiktiivseid tehinguid, et ahnitseda endale 3 põlvkonna jooksul korras hoitud vara, mis oli vahepealsetel aastakümnetel sündinud inimeste seaduslikus valduses – inimestel olid korteriorderid (mitte üürilepingud!). Ega keegi sinna vägisi ei trüginud, nagu tahetakse tihti näidata. Tagastatud majades elanud inimestel olid samasugused tingimused erastamiseks nagu Lasnamäe elanikel, aga vanade majade elanikel keelati oma kodu erastamine ära! Eesti Vabariigi valitsused ei ole tänaseni tagastatud pindadel elanuid perede õigusi aktsepteerinud. Sundüürnikud kujunesid lindpriideks – nende kohta seadused ei kehtinud ja õigusriik nende suhtes ei toiminud.

2/ Kas perele, kelle korter tagastati endise peremehe sugulastele, sai kompensatsiooniks teise, võrdse korteri? Kas seadus pani kannatanutele õla alla? 

Otsest seaduse punkti, mis kohustaks riiki sundüürnikele asenduspinna andma või kompensatsiooni maksma, ei ole tänaseni vastu võetud, ja omandireformi seadusest jäi see välja.

Küll andis riik oma pooliku lahenduse (=tagastada) üle kohalikele omavalitsustele, aga seadus ei sõnastanud, kuhu paigutada tagastatud majade perekonnad (=asenduspind, kompensatsioon). Samuti oli omandireformi seaduses kirjas, et tagastatud majades elavad pered ei saa oma korterit erastada, sest see läheb tagastamisele.

Mõned perekonnad said tagastatud elamust väljumisel asenduspinda amortiseerunud elamutes, ja kui nad olid nõus seda oma kuludega korda tegema, said nad need korterid erastada. Kuid neid peresid võis olla sadu, mitte tuhandeid! Igal juhul pidid nad kõik lahkuma oma senisest kodust vägivaldsel viisil. Nad ootavad kompensatsiooni siiamaani.

Jah, maja tagastati nn õigusjärglasele, aga mis edasi pidi saama? Kuhu pidid minema seal majas elanud inimesed? Seda ei ole seadusandja 30 aasta jooksul suutnud sõnastada. Kergem on probleemi boikoteerida ja sel teemal rääkimine üldse keelata – Eesti väljaanded tihti keelduvad avaldamast sundüürnike teemapüsitusi.

3/ Kas korterite tagastamine endistele peremeestele puudutas rohkem eestlasi või mitte-eestlasi, kas on teada mis vahekord see võis olla?

Nii täpseid uuringuid ei ole tehtud, kui välja arvata prof. Erik Terki koostatud koguteos „Omandireform Eestis“.  Aga üürnike liit on oma 30 aastat kestnud vastuvõttudel ja kodanikega otsesuhtlemisel märganud, et uuselamurajoonides (Lasnamäe, Mustamäe jmt) elas rohkem mitte-eestlasi, kes said oma korterid probleemideta erastada. Põliseestlased elasid teadaolevalt rohkem Pelgulinnas, Kalamajas, Nõmmel, ka Kesklinna vanades majades – seda siis Tallinnas. Neis piirkondades oli rohkem vanu maju, mis läksid tagastamisele. Samuti elasid enamuses eestlased väikelinnades ja maapiirkondades tagastatud majades. Kohtla-Järvel ja Narvas jällegi said kortereid erastada peale sõda Eestisse elama asunud inimesed.

(Turuhinnast eraldi pole vaja rääkida – seadus sõnastas konkreetselt, et erastada saab nõukogude aegsete tööaastate eest antud väärtpaberitega. Need olid olemas kõigil, nii põliseestlastel, kui ka teiste rahvaste esindajatel.)

4/ Miks oldi  Savisaare vastu, kes tahtis kannatanutele ehitada sotsiaalmaju, järgneva õigusega — hiljem sotsiaalelamu privatiseerida?

Nagu ütlesime, seadust, mille alusel sundüürnikud saaksid võrdselt kaaskodanikega kas oma korteri või mõne muu erastada või kompenseeritud, ei ole olemas.  (Välja arvatud omandireformi seaduse paragr 2 lg 2 – et majade tagastamisel ei tohi sündida uut ülekohut.) Riik pani ülesande sundüürnikega tegelemiseks kohalikele omavalitsustele, kuid raha selleks ei eraldanud.

Tuleb tunnistada, et osa kohalikke omavalitsusi, näiteks eriti Tallinn linnapea Edgar Savisaare juhtimisel, püüdis olukorda lahendada munitsipaalelamute ehitamisega. Kuid ka selleks oli vaja suurt lahingut pidada, kuna nn liberaalsed opositsioonierakonnad nimetasid uute majade linnapoolset ehitamist kinnisvaraturu solkimiseks.

NB! Sotsiaalmaju ei ehitatud sundüürnikele, vaid puuetega ja eakatele inimestele. Need, millest sundüürnike puhul jutt käib, on munitsipaalmajad, mille ehitamiseks tegi linn koostööd eraettevõtjatega (sest linnal nii palju raha ei olnud ja riik küsimuse lahendamiseks raha ei andnud). Seega munitsipaalmajad valmisid linna ja eraomandi koostöös, linn üüris need edasi erinevatele leibkondadele välja – mitte ainult sundüürnikele (endised vangid, lastekodulapsed, madala elatustasemega pered jm).

Tuleb ka meenutada, et mitmetel valimistel on poliitikud lubanud inimestele munitsipaalkorterid erastada. Kuid seda takistab just see, et majad kuuluvad eraomanikele/kinnisvarafirmadele. Kui aga riik maksaks linnale sundüürnike ümberpaigutamise eest raha, saaks linn eraomanikele nende osa tasuda ja alles siis tõuseks küsimus munitsipaalkorterite erastamise võimalusest.

Seni on kõik poliitikud, kes sundüürnike häältega nii kohalikes volikogudes kui ka Riigikogus istunud, sisuliselt kodanikke petnud lubadusega munitsipaalkorterid erastada. Eriti puudutab see Keskerakonna poliitikuid.

5/ Kui suur oli sotsiaalelamispinna % summaarse elamispinna kohta Soomes, Skandinaavia riikides? 

Jällegi – mitte sotsiaal-, vaid räägime munitsipaalpinnast! Sotsiaalelamispinna koos arstiabiga jm teenindusega saavad pigem haigemad inimesed kõigis riikides, ka Eestis.

Tagastatud majadest välja tõstetud perekondadele tuli Eestis mitmes piirkonnas kiiresti ehitada munitsipaalmaju, sest inimesed sisuliselt tõsteti tänavale lühikese aja jooksul, peamiselt 1990ndate keskel ja teises pooles.

Mujal maailmas on munitsipaalmaju ehk lühemalt üürimaju ehitatud kogu aeg. Näiteks Saksamaal, kus ma ise käinud olen, elab 60% elanikkonnast üüripinnal ja nende üürnike probleemidega, elukeskkonnaga, seadusandlusega jne tegelevad kõik Saksa parteid, sest see on suur valijaskond. Oma tähtis koht on üürimajadel Skandinaavias, protsent ka kümnetes. Samuti Prantsusmaal jm pikaaegse demokraatiaga ühiskondades – ei ole ju normaalne, et kogu elanikkond peab olema oma kodu omanik, st Eestis suurel määral panga laenuvõlgnik. (Sellepärast see suur kisa Savisaare vastu lahti läkski, et need inimesed, kes Savisaare munitsipaalelamutesse kolisid, ei läinud ju panka laenu küsima.)

Üldiselt Euroopa riigid siiski hoiavad tasakaalu, et ühiskonnas jätkuks nii eraelamispindu kui ka munitsipaalpindu. Eestis on see protsent paigast ära, olles kõvasti kaldu eraomandi kasuks. Täpsemalt leiab muidugi statistikast, aga kuskil 85-87% Eesti elamispinnast on eraomandis. St üürnikke on nii vähe, et nende probleemidega ei vaevu siin tegelema ükski partei. Eesti eluasemeturg on selgelt tasakaalust väljas.

Viimasel ajal mõned kohalikud omavalitsused ehitavad juba rohkem üürimaju noortele perekondadele, näiteks meenub Imavere Järvamaal. Kuid soovijaid on palju rohkem. Minu teada Eestis pole riik ehitanud ühtegi üürimaja – seesama põhimõte, et riik ei pea turule sekkuma, las inimesed parem lahkuvad riigist, haigestuvad või surevad, või siis viimase aja trend on vähene sündimus – 2022. a sündis Eestis 11 500 last, kui 1980ndatel sündis keskmiselt 20 000 last aastas.

Üks põhjus iibeprobleemi tõusmisel on kindlasti vähese üüripinna hulk, kõik noored ei taha panglaenuga ennast siduda. Kodu on Eestis ebastabiilne – nüüd jälle Nursipalus, Rail Baltica trassil ja Soodla – Tapa sõjaväe harjutuspiirkonnas hakatakse jälle inimestelt kodusid ära võtma, kuigi eelmistele, sundüürnikele, on kompensatsioon alles poliitiliselt otsustamata.

Tõsi, neile, kellelt kodud täna 2023. a ära võetakse, lubatakse kompensatsiooni. Keegi ei kujuta ette, et täna peaks keegi kodust lahkuma samamoodi nagu sundüürnikud, kes pidid enamasti ise endale uue elamise vaatama, lisaks traumaatilised üleelamised ja traagilised inimsaatused, sügav depressioon ühiskonnas ja Eesti noorte enesetappude liidripositsioon Euroopa Liidus.

6/ Kas on olemas artiklid või uuringud Eesti ja Tallinna kohta, kus analüüsiti elamute tagastamise plusse ja miinuseid?

Artikleid Eesti meedias on sadu. Otsida saab Googlest. Kesknädal, kes palju kirjutas sellest, pandi kinni ja ei avane enam internetis, seda tegi Ratas. Ratase ajal suleti ka Tallinna TV, kus me Heimar Lengiga tegime saadet ja rääksime palju sundüürnikest.

Kuigi ka meie koduleht suleti 2023. aasta alguses, sest keskerakondlik linnavalitsus ega ka Keskfraktsioon enam oma valijaskonda ehk sundüürnikke ei toetanud, on ajalugu veel olemas – vt sundüürnike koduleht  www.kodueest.ee

Meie projektipõhiselt koos Tallinna Linnavalitsusega kirjastatud raamatud:

1) 2009 „Kaotatud kodud“, autor Jaan Õmblus, konsultant Helle Kalda – omandireformi seadusandluse kujunemisest.

2) 2010 brošüür neljas keeles (eesti, vene, saksa, inglise) – „Kaotatud kodud. Resümee“, rahvusvaheliseks levitamiseks.

3) 2012 „Lõhutud elud“, autor Heimar Lenk, sundüürnike endi jutustatud lood isiklikest kodukaotamise tragöödiatest.

4) 2013 „Kodu ja õiglus“, koostajad Vello Rekkaro, Peeter Tedre, toimetaja Urmi Reinde.

5) 2015 „Kodu ja õigusriik“, koostajad Vello Rekkaro ja Peeter Tedre.

Lisaks 2013 täispikk dokumentaalfilm omandireformist Eestis ja mujal Ida-Euroopas „Verised majad“, režissöör Toomas Lepp. Nimetus „verised majad“ oli ajendatud kunstnike Anu Juuraku ja Marko Mäetamme näitusest Kunstihoones 2008. aastal. Film peaks olema YouTubes vaadatav, vähemasti vahepeal oli, ka vene keeles.

Dimitri Klenski küsimustele vastas Urmi REINDE

NB! Мнение автора может не совпадать с позицией редакции портала narod.ee